В коммуналках тесно, но весело и тепло. В них обосновались все, кому не перепало личного жилья, то есть - процентов семьдесят граждан Союза. Здесь можно греться у печек-буржуек, к которым всем миром колют дрова на заднем дворе, стоять в очередях в уборные (одна на этаж - фантастическое удобство), караулить у часов с полотенцем в лапах, когда включат горячую воду. Можно кормить тараканов и постельных клопов, которых везде в избытке. И сторожить ту сволочь, что крадёт твои продукты с ледника, тоже можно. В божественной шараге шумно, хоть и присутствует некоторый режим дня. Горланящих песни под гитару после отбоя вряд ли похвалят. Как и воющих на луну.
В комнаты распределяют обычно по полу, по три-четыре нелюдя. Обстановка - типичный ранний совок. Ковры на тонких стенах и полах, никакой шумоизоляции, массивные шкафы-стенки, скрипучие продавленные кровати с сеткой, законопаченные и заклеенные бумагой окна. Кое-где недостает дверей, вместо них жители общаги приспособили плотные шторки. Вечная толкучка по утрам на кухне. Электричество есть, но отключают его настолько часто, что готовить местные предпочитают в печи, ну и масляные горелки найдутся у каждого.
Счастливые владельцы квартир и домов составляют отдельную привилегированную касту. На свое жилье - живая очередь. Сдох один, получил ключи на руки другой. Пессимистично, но никто не жалуется. Квартиры располагаются и в обычных старых блочных пятиэтажках, и в совершенно жутких многоэтажных "свечках", в которых лифт преставился лет -надцать назад, и по обшарпанному подъезду ты ползешь пешком на самый последний этаж. Есть и частники. Мелкие группки домов, жмущиеся друг к другу между высотками, и стоящие особняком на окраинах. Хозяевам собственного метража завидуют, их просят "вписать", когда в край достали общажные соседи, их иногда даже убивают. Так, просто. А чего это у него есть, а у меня нет?

Грязные, мусорные, заснеженные. Освещение есть не везде. Каждая оттепель обнажает у окон слой толщиной в палец - окурков и резиновых изделий номер два, органического происхождения мины, стекло, кучи несъедобного мусора. Съедобным, объедками, не гнушаются в особо голодное время местные падальщики.
На улицах вас могут обтрясти, как липку, карманники. С некоторой вероятностью, даже убить. Или лишить части жизненно важных органов. В темное время суток приличные (или хотя бы пугливые) люди и нелюди сидят по домам.

Все очень плохо.
Обеспечивается ветряками и станцией, что стоит на быстрой бурной реке. Из-за холода и ветра страдают провода, поэтому электричество в город подается с частыми перебоями.
В некоторых домах есть допотопные электрические плиты, почти везде проведен свет, есть счастливчики - счастливые владельцы электрических кофеварок и даже стиральных машин старого типа. Широко распространены керосиновые примусы, есть патефоны и несколько машинок для стрижки. Стационарных телефонов нет, уличных будок-звонилок - тоже.

Типичный совок. Жуткие тяжеленные дубленки в пол? Да! Меховая ушанка? Да! Валенки с калошами, вязаные варежки, шерстяные шали и козьи платки, подштанники с начесом? Да! Да! Да! В Лесу находят вещи разного времени, но чаще всего это старый-добрый СССР с плотными колготами под грудь, панталонами, платьями длины "приличная баба", штанами с пуговичками вместо замка-ширинки. Если кто и может пощеголять в найденной или купленной современной одежде, то обычно этого не делает: холодно и непрактично.
Часть одежки находится лесниками, часть с незапамятных времен пылится на полках магазинов (кому нужны ваши шелковые блузы, когда можно купить пожрать?). Часть мастерят прямо в городе: вяжут, валяют, шьют из выдубленных обработанных шкур и меха.

• Летосчисление тут странное. Года считают так: нынешний, прошлый, позапрошлый, -надцать лет назад. Когда-то у горожан была вполне приличная хронология, но она закончилась ровно в тот момент, когда Ворон (а он ерунды не скажет) предсказал точный год разрушения Союза от неких внешних сил. Поразмыслив, мэр решил, что нет точной даты - нет проблем, и вот уже шесть лет нелюди живут по альтернативному календарю, и шесть лет с даты своей вероятной гибели стоит город.
• Многие выдающиеся даты несут смысл только для узких категорий нелюдей. Праздник Долины для египтян (которые вообще о нем помнят хоть что-то), Рождество для тех, кто имеет отношение к христианской культуре и так далее.
• Со здравоохранением здесь просто. Серьезно захворал? Окажи любезность - сдохни, освободи квартиру и дай себя сожрать. Единственная больница не финансируется, живет за счет найденных лесниками медикаментов и оплаты лечения частными клиентами. К врачам идут только с серьезными проблемами: острая зубная боль, опасные переломы, откушенные конечности, аборты и роды, тяжелые болезни, когда к специалисту уже не идут, а ползут. Инфекционные заболевания, распространяющиеся в условиях коммуналок с космической скоростью.
• В сильные морозы вода в трубах застывает. Но у Союза на тот случай есть Драконы.
• Имеется аналог почты.
• С образованием в Союзе так себе. Детских садов нет, школ нет, про институты даже не слышал никто — а потому некоторые граждане зачастую не то что пишут, но даже по слогам читают с большим трудом. Многие могут коряво начиркать пару слов с ошибками, кто-то оттачивает навык письма и тренирует почерк, но пишет всё равно неразборчиво (детских прописей в Союзе тоже особо не водится), а кто-то пишет вполне сносно, но это явление нечастое. Среди более-менее образованных людей можно вычленить уроженцев, которые с самого детства получают знания от родителей и соседей, выпускников детского дома, которых натаскивают учителя, и упорных попаданцев, изначально знавших русский язык. Новоиспечённые медики, работники мэрии и все, кому нужны узкоспециализированные знания, учатся по книгам, которыми забита библиотека, и перенимают опыт тех, кто работает дольше. Иногда случается так, что попаданца в Лес зашвыривает уже с умением и читать, и писать — это редкость, ведь многие из них не знают местного языка, но всё-таки иногда бывает.
• Говорят в Союзе на русском. Большинство попаданцев с самого начала понимают и знают этот язык, даже если в прошлой жизни никогда о нем не слышали. Но некоторым не везет.
• Эльфы выращивают зачарованный основателем борщевик. С известными веществами сложнее - изредка Лес дарит что потяжелее, но часто подобные штуки просто теряются во Всячине. Сложно подсесть на героин, когда его даже не у кого купить. Однако некоторые нелюди имеют свой "личный сорт героина", который связан с расой и прошлым - в их число, например, входят детоеды.
• В Союзе нет машин, да и в принципе с транспортом туго: велосипед по сугробам не проедет, мопед тоже, да и не выкидывает чего-то подобного в Лес на постоянной основе. В большинстве своём аномалия дарит непонятные куски металла, рули без рычагов, да старые шины. По назначению это всё, вестимо, использовать не выйдет, так что либо подобные находки оставляются егерями в Лесу на том же месте, где и были найдены, либо, если ударит в голову гениальная идея, тащатся в город для нестандартного использования.
• Местные устраивают тотализатор. Аналог крысиных бегов. Выброшенные в Лес инородные части других миров исчезают со временем, и в момент истаивания туда выпускают "крысят", искать по накрытой туманом земле приметные желтые флажки. Нашел и принес - сорвал куш. Не нашел и вернулся ни с чем - потерял деньги, жилье или почку, опционально. Не вернулся - оказался в прекрасном далеко и считаешься пропавшим без вести. А устраивает это чудо никто иной, как Сет.

"За лодыжку — и в Лес" — в основном говорится в сердцах, от искреннего неудовольствия ситуацией. "За лодыжку" можно и надоевшего гражданина "выкинуть", и в целом всё происходящее. Тоже самое, что к чёрту послать.

"Пропасть бояться — егерем не быть" — местечковая переделка пословицы про волков и лес.

"И Почта не найдёт" — так зачастую говорят, имея в виду, что гражданин пропал бесследно.

"За-ради огня", "огня ради" — нередко можно услышать от "драконов" (как настоящих ящеров, так и тех, кто относится к драконьей касте, то есть жар-птиц, саламандр, фениксов и им подобных).

"Раздул из мухи Кракена" — это если хочется обвинить кого-то в преувеличении.

"Лежачей химере на хвост наступил" — ничего путного не сделал, а гордится.

"С кем придётся, с тем и заживётся" — в смысле, что выбора нет, ешь чё дают. Повелось скорее всего от безвыходной ситуации с жильём, когда при распределении по коммуналкам разных нелюдей селят друг с другом, и сколько ни враждуй, а жить приходится всем вместе.

"Удивил егеря голым задом!.." — эквивалентно "открыл Америку". Буквально означает: ничего удивительного/нового не сказал.

Теплого лета тут не бывает. Бывают редкие оттепели. В это время сходит, обнажая мусор, окурки и кости снег, чуть пригревает солнце (позволяя сменить шубы на пальто и снять шапки), а среднесуточные температуры поднимаются до +10-15.  Зимой - стабильная холодрыга. Умеренно прохладными считаются месяцы, когда ртуть в заоконных термометрах не опускается ниже -25, почти теплыми - до -15.
Но иногда становится убийственно холодно.
В Холод объявляют чрезвычайное положение за несколько часов до его наступления. Городские жмутся к печам и друг другу, конопатят окна от ледяного ветра и спят в шубах. С ним приходят буря, рвет провода и осыпается снегом. Единицы способны выжить на улице, но даже Кракен, не боящийся мороза, чувствует в воздухе что-то дурное и уходит на озерное дно. Холод съедает нелюдей во сне, забирает их на улицах, в это время не работают магазины, не ходят в рейды егери, не хоронят мертвых. Его просто пережидают.

В Лесу можно найти очаги мороза. Редкие участки, где температуры существенно ниже обычных.

Оцепил город кольцом и уходит вдаль до, судя по всему, бесконечности. Лес преимущественно хвойный, старый. С редкими вкраплениями смешанного. Вероятно, не естественного происхождения: спиленные деревья вырастают практически тут же, на глазах, за какие-то несколько минут, а лесная живность повально хочет вас убить.
Птички и зверушки тут не вылетят на пение пьяной Белоснежки. Снегирь с красной пушистой грудкой может вывернуться на изнанку в сплошную пасть-воронку, а пятнистая лань с удовольствием закусит падалью. Фауна разнообразна и весьма недружелюбна. Флора тоже, но в меньшей степени.
Дороги в Лесу есть лишь вокруг города, дальше только звериные тропы. Километрах в пятнадцати от Союза начинается самая дичь: очаги мороза, накрытые туманом области, инородные места, вклинившиеся в хвойный массив. Сюда попадают участки других миров, вырванные (или скопированные, кому знать?) Лесом в этот. От крошечных, в несколько квадратных метров, до крупных, с милю. Можно не удивляться, например, встретив заснеженную Пизанскую башню или целый небоскреб из стекла и бетона. Чужеродные области задерживаются не особо надолго, на несколько дней, а потом постепенно погружаются в густеющую мглу, чтобы раствориться и исчезнуть, оставив на своём месте неизменные сосны. Нелюдей, оставшихся в тумане, места слизывают и уносят с собой.
Воздушное пространство над лесом опускает любого крылатого на землю практически сразу за городскими окраинами, и подняться выше еловых вершин не выйдет. Давит невидимый пресс.
Попаданцев выплевывает на самой границе Союза и леса. Кого подальше, на опушку, кого под самые окна домов. Испуганных, беспомощных в большинстве своем, не понимающих, как и где они оказались.
Иногда в город из Леса приходят Лесные твари, очень похожие на обычных животных. В основном это кошки, полосатые или чёрно-белые, которые и ведут себя, как кошки, и с жителями легче всего общий язык находят, и в целом к ним не придраться. Реже появляются собаки (Почта, например, или цепной охранник на ферме) и другие звери. Все эти твари, конечно, здешние: из других миров их в Лес не зашвыривает. Разговаривать они не умеют, но понимают всё неплохо, а кто-то - и вовсе очень хорошо; но повадки у них всё равно зверские. В основном таких пушистых храбрецов пускают в городе на котлеты, но некоторым удаётся найти себе местечко у сердобольной какой бабульки или одинокого мужика. Иногда иная тварь чудит - это если разозлить или характерами с ней не сойтись, но буйных и агрессивных быстро изничтожают.

Если хотите прописать себе домашнего питомца в виде такой Лесной твари, стоит заранее уточнить об этом у администрации.

Истра. Настолько бурная, что стирать подштанники в полыньях не рекомендуется - рискуете остаться без. Город стоит на той ее части, где бьют теплые ключи, на той, которая зимой практически не замерзает и питает нелюдей электроэнергией от стоящей на ней маленькой станции. С юга города Истра разливается крупным озером, где лед стоит круглый год.

Люди и нелюди живут впроголодь. Провизии на всех не хватает, выдаваемые на ежемесячные пайки карточки подходят к концу слишком быстро, и большинство жителей Союза всегда подгрызает прозаичное "что бы пожрать?".
Обычную пищу едят не все. Многим требуется сырое мясо или кровь (выдаваемые по квоте на ферме), многим - страх, счастье или иные эмоции. За последними идут в бордель. Его работникам платит мэрия, чтоб энергетические и не только вампиры не подохли от голода. Кроме того, если у тебя есть деньги или ценные вещи, бордельный персонал щедро отсыплет не только страха, но и мяса, крови или иных физиологических жидкостей. Не зря в резюме каждый из них ставит галочки напротив списка того, с чем они готовы расстаться за приличную плату.

Талоны и деньги.
Талоны бывают всякие: продуктовые, промтоварные (на мыло, порошок, марганец, табак, спички и так далее), карточки "Завтрака" - все они выдаются мэрией, каждому по нуждам. Талонами платят за работу, обмениваются из рук в руки, на них играют в карты/нарды/шахматы, их можно проспорить, украсть или подделать. Подделать, впрочем, сложно и редко кому удаётся: плотной бумаги в городе дефицит, да и печать администрации не так просто скопировать; так что поддельные карточки точно не прокатят в борделе, крупном продуктовом магазине или "Всячине" - там за этим очень строго следят. Зато обмануть какого-нибудь дурачка можно (но не нужно, вдруг он догадается и окажется, ко всему прочему, огромным и страшным вурдалаком).
Деньги - союзные рубли. Ценятся меньше, чем талоны, но тоже в ходу. Ими доплачивают зарплаты (а некоторые работодатели платят исключительно ими), на них можно купить продукты, одежду, снадобья в знахарской лавке или, например, какую-нибудь вещь ручной работы. Считаются просто и знакомо: 1 бумажный рубль = 100 железных копеек.
Зарплаты разнятся в зависимости от статусности. Более хлебные работы - мэрия, бордель, крематорий, преподаватели детского дома - оплачиваются лучше других (больше талонов, больше доплата рублями). Кто пониже - получают меньше.
С ценами тоже всё просто. На продуктовых и промтоварных талонах, например, часто написано чёткое количество (2 батона хлеба, 1 литр молока, 5 спичечных коробков, 200 гр. печени, если это карточка "Завтрака").
Батон хлеба можно купить за 14 копеек, пакет молока - за 25коп., пачку гречи - за 30коп., бутылку водки - за 7 рублей, пачку кислого, но всё же употребимого чая - за 3 рубля. Хороший тёплый тулуп будет стоить около 400 рублей, так что каждая дырявая куртёнка ценится и любится, штопается по сорок раз и живёт свой долгий век в одних руках.

У городских расписан целый свод законов, уместившихся в тонкую потрепанную брошюрку ручной печати. В обложку ту никто не видел, хранится у мэра. Но основные пункты кодекса знают все.
Не убивай, не калечь, не воруй и не насилуй. Не разрушай - город восстановлению не подлежит.
Не запрещено проявлять способности, питаться или трансформироваться, если это не наносит вред.
Союз - город зашкаливающе криминальный. И милиция быстро и жестко скручивает нарушителей спокойствия (тех, кого успевает заметить), представляющих угрозу могут пришибить прямо на месте, без суда и следствия. Снисходительно относятся разве что к новоприбывшим.